Концепция «русского мира» как знак перехода от наступления к обороне
Сегодня, как и пять веков назад, российская государственность — это агрессивная злокачественная социальная опухоль. Ее лечение через последовательное создание институтов демократии не представляется возможным
Приятно осознать себя одним из участников тандема Ломоносов-Лавуазье или Бойль-Мариотт. Моя статья «Мы жили, живем и будем жить своим умом при любом курсе доллара!», опубликованная на сайте sn-plus.com 2 марта, заканчивалась следующей сентенцией: «Открытие дачного сезона не за горами, а к осени пойдут грибы и ягоды. Нас невозможно уморить голодом».
Нет пророков в своем отечестве. Тут что не скажешь, все выглядит мелко и банально. Другое дело — «наша Россия». В матерых человечищах она не испытывала недостатка ни в прошлом, ни в настоящем. Было бы в сутках 48 часов, все равно не хватило бы времени конспектировать их мудрые мысли. Приходится ограничиваться самыми, самыми… Такими, что не в бровь, а в глаз.
Ограничусь двумя примерами:
«Русский народ перебьется, он уйдет из городов в поля, в леса. Будет собирать грибы, ягоды, орехи — русский народ готов в минуту больших печалей превратиться в народ-бурундук, народ-хомяк, он будет запасать на зиму всякие корешки, всякие луковки» (Александр Проханов — советский и российский писатель, журналист, прозаик, сценарист, общественный и политический деятель).
«Русская культура — хтоническая (от греч. chthon — земля, почва). Это культура ям, нор, окопов, землянок. Хтонические культуры копают норы, залезают туда, скрываются, прячутся, там живут и чувствуют себя прекрасно. Доминирующим режимом в России является хтонический — «выкопать яму» (Александр Дугин — советский и российский философ, политолог, социолог, переводчик и общественный деятель).
Рисовая культура против культуры авралов и авосев
Неожиданный поворот, согласитесь. Веками российский народ-богоносец выстраивал империю, претендующую на роль всемирной. Первоначально опираясь на теологическую концепцию «Москва — третий Рим», а после 1917 г. — в рамках не менее теологической концепции Маркса.
«Но мы еще дойдем до Ганга,/Но мы еще умрем в боях,/Чтоб от Японии до Англии/Сияла Родина моя». Такими категориями мыслил не вернувшийся с войны поэт-романтик, автор «Бригантины» Павел Коган.
И что мы имеем сегодня? Если в два слова, то концепцию «русского мира», которая по определению не способна претендовать на всемирность. О какой всемирности можно вести речь, когда народ-богоносец, по мнению его главных идеологов, деградировал до народа-бурундука, народа-хомяка, копающего норы.
Но насколько у столь оригинально трактуемой концепции «русского мира», взятой на вооружение православными чекистами, есть шанс воплотиться в реальность?
Безусловно, в российском обществе, впрочем, как и в любом, бурундуков-хомяков, отвечающих на снижение уровня жизни затягиванием поясов (метод негативной адаптации) хватает. Россиянам в этом смысле не привыкать. Поэтому произносимая не без иронии постперестроечная присказка «Пережили голод, переживем и изобилие» родилась не на пустом месте. Не обязательно быть профессиональным лингвистом для того, чтобы проследить ее этимологию (происхождение).
Опыт Северной Кореи свидетельствует, что в окопах и землянках можно жить десятилетиями. Однако непонятно, насколько опыт, накопленный носителями рисовой культуры, может оказаться актуальным для носителей культуры, построенной на авралах и авосях.
Не поможет определиться с датой обрушения режима и скрупулезный подсчет ресурсов. Это, безусловно, почтенное занятие для людей, отягощенных интеллектом. Но практического смысла оно не имеет, т.к. никакая статистика не способна учитывать объем заготовляемых на зиму в частном порядке корешков и орешков.
Два сценария
Свет в конце туннеля, если вооружиться специальной оптикой, разглядеть, однако, можно. По крайней мере российскому политологу Владимиру Пастухову удалось его зафиксировать: «Мы являемся свидетелями катастрофы такого масштаба, которая не предусматривает никаких длинных сценариев развития. Нынешнее состояние российского общества аналогично нацизму — ультра радикальной аффектной форме национализма. Это состояние самосжигания нации, оно не может быть продолжительным, так как происходит очень быстрое эмоциональное выгорание. Поэтому все будет происходить очень быстро, в пределах нескольких ближайших лет, а может быть, и в пределах нескольких месяцев».
Русские — не индусы. Медитировать в позе лотоса они неспособны. Только за последнее полтора десятилетия они прошли через эмоциональные встряски, как минимум, два раза: в 2008 г. во время принуждения Грузии к миру и в 2014-2015 гг. при оккупации Крыма, Донецкой и Луганской областей Украины. Не до конца стерты в памяти и две войны в Чечне.
Кто сеет ветер, тот пожнет бурю. «То, что мы наблюдаем сегодня, — поясняет российский политолог, — является аналогом более агрессивной злокачественной социальной опухоли, которая не умеет расти медленно. Она либо очень быстро убьется вместе с убитым ею же организмом, либо ее саму удалят хирургическим путем, а организм отправят на длительную идеологическую химиотерапию. Все решится довольно скоро. И те, кто думают, что у них вагон времени для самоопределения, сильно заблуждаются».
Устами российского политолога хорошо мед пить. Тем не менее его сценарий не выходит за рамки школьного курса российской истории. Только в прошлом веке, если воспользоваться гениальной дефиницией религиозного философа Василия Розанова, Россия умудрилась дважды «слинять в два дня, самое большее — в три».
Сегодня, как и пять веков назад, российская государственность — это агрессивная злокачественная социальная опухоль. Ее лечение через последовательное создание институтов демократии не представляется возможным, т.к. любой институт она тут же поражает своими метастазами, что и повышает вероятность реализации сценариев Владимира Пастухова.