На пороге Хельсинки-2, но без РБ и РФ

Продажи легковых автомобилей в России рухнули в апреле нынешнего года в 2,9 раза по сравнению с провальным мартом, сообщает газета «Коммерсант» со ссылкой на подсчеты аналитического агентства «Автостата». «Спецоперация», однако.

С голубого ручейка начинается река, а новая Россия, впрочем, как и новый мир в целом, начинаются с отдельных фактов.

История Европы не в последнюю очередь была и, к сожалению, все еще остается историей войн. Но среди их бесконечной вереницы попытаюсь выделить три, заставивших европейские элиты переосмыслить довоенную систему международных отношений.

Начну с Тридцатилетней войны, черту под которой подвел Вестфальский мир в 1648 г. Этот год можно смело считать годом рождения концепции государственного суверенитета. Того самого суверенитета, о котором так много и убедительно говорят в Беларуси на самом высоком уровне.

Википедия подсказывает, что понятие государственного суверенитета было введено французским политиком и ученым Жаном Боденом в XVI в. Под ним он понимал неограниченную власть монарха в государстве.

А разве могло быть иначе, воскликнет читатель? Могло. До Вестфальского мира верховная власть в Западной Европе признавалась лишь за римским папой, и потому признание территориального суверенитета за государствами для того времени стало своеобразной политической инновацией. Без Тридцатилетней войны, унесшей по разным оценкам от 5 до 8 млн человек, ее практическая реализации была бы невозможна.

На втором месте в моем списке наполеоновские войны. Их окончание датируется 18 июня 1815 г. В этот день войска коалиции европейских государств под руководством герцога Веллингтона разгромили армию Наполеона под Ватерлоо.

Политические итоги наполеоновских войн были подведены на Венском конгресс в 1815 г., главным из которых стала система договоров, направленных на восстановление феодально-абсолютистских монархий в Европе.

И завершает мой список Вторая мировая война. По ее окончании на Ялтинской и Потсдамских конференциях была сформирована биполярная модель международных отношений, закрепившая ведущую роль двух супердержав — СССР и США. Противостояние двух полюсов (капиталистического и социалистического) протекало в режиме холодной войны. На пике ее обострения в 1975 г. главы 35 европейских государств подписали Хельсинскую декларацию, подтвердившую нерушимость послевоенных границ и невмешательство во внутренние дела иностранных государств.

В поисках общих принципов и целей

Новый международный порядок после окончания глобальных военных противостояний диктуют победители.

Но история знает исключения. В Тридцатилетней войне, поводом для которой послужили столкновения между протестантами и католиками, победила дружба. В результате приверженцы католицизма, лютеранства и кальвинизма на территории Священной Римской империи обрели равные права.

Свой победитель, естественно, был и в холодной войне. На исходе Третьей волны демократизации (1974-1991), завершившейся падением социалистического лагеря и распадом СССР, вопроса о формирования нового порядка не возникло. Страны Восточной Европы выстроились в очередь перед воротами Европейского Союза. Их вполне устраивал уже сложившийся за воротами порядок. Свою готовность дозреть до европейских стандартов поначалу декларировали и будущие учредители Союзного государства.

В таких условиях потребности в ремейке Ялтинской и Потсдамской конференций у победителей не возникло.

Увы, история России — это история колебаний маятника общественных предпочтений между авторитарным и условно «либеральным» идеалами. Отклонившиеся при Горбачеве до максимально возможного «либерального» уровня общественные предпочтения устремились к авторитаризму и неототалитаризму.

Первыми, как это не покажется странным, невозможность Белорусской модели вписаться в европейский порядок осознали не в Бонне и Париже, а в Минске. В качестве триггера выступила достаточно инфантильная реакция Запада на аннексию Крыма Россией.

В Минске заговорили о Хельсинки-2: «Мы понимаем, что сформулировать уже сейчас приемлемую для всех сторон модель такого условного «Хельсинки-2» непросто. Поэтому сначала важно определить общие, устраивающие всех принципы и цели, направленные на укрепление доверия как минимум в политической и военной сферах» (Выступление на пленарном заседании, посвященном торжественному открытию 26-й ежегодной сессии ПА ОБСЕ 05.07. 2017).

Проблема, однако, в том, что с принципами и целями западный мир определился еще в конце 40-х годов прошлого века. Поэтому предложения Минска не нашли и не могли найти адресата.

Процесс пошел

«Специальная военная операция» России в Украине поделила историю XXI века на довоенную и военную, за которой обязательно последует послевоенная. Вот тут-то и возникнет необходимость в Хельсинки-2. Но ни о каком поиске общих, устраивающих всех принципах и целях речь не пойдет. Победители продиктуют свои условия побежденным.

Для себя они уже все решили. Процесс реализации решений пошел. «До войны, — поясняет болгарский политолог Иван Крастев, — понимание европейской безопасности базировалось на идее экономической взаимозависимости. Логика была такова: чем больше вы торгуете с Россией, тем меньше вы в принципе должны бояться России. Но мы видим, что это не сработало. Наоборот, чем больше вы торгуете, тем более вы уязвимы, например, из-за того, что при необходимости трудно сократить объемы поставок энергоносителей».

Россию ждет не военная экспансия со стороны консолидированного Запада, Россию ждет экономическая изоляция. Процесс консолидации не завершен, но он движется темпами, которые до 24 февраля невозможно было представить.

Ограничусь одним примером. 4 мая Европарламент принял резолюцию о глубинном реформировании ЕС. В частности, в числе одобренных предложений указана отмена принципа принятия важнейших решений единогласно.

Исторический опыт имеется. Сейм Речи Посполитой решения принимал единогласно, к чему такая демократия приводила — хорошо известно.