Война как главное подтверждение сакральности, успешности власти и ее лидера

В стране под белыми крыльями чувство победителя целенаправленно формировалось с конца 1990-х. Об успехе государственной пропаганды свидетельствует опрос НИСЭПИ, проведенный в июне 2013 г. (см. табл.).

На Ваш взгляд, какими событиями ХХ века белорусы могут гордиться в наибольшей степени? (возможно более одного ответа)

Традиция использовать чувство победителя в качестве социального клея своими корнями уходит в догосударственные времена и догосударственную культуру. Жестокая, надо признать, традиция. Многим племенным вождям, от которых отвернулась военная удача, она стоила жизни.

Но и тысячелетия спустя этот древний механизм делегитимации продолжал действовать. Достаточно вспомнить, чем закончилась для европейских монархий (германской, австро-венгерской, российской) поражение в Первой мировой войне.

Напротив, победа в войне выступала в роли мощного источника легитимности государственной власти.

«Потому что успешная война как раз и выступала главным подтверждением и истинности веры, и благоволения небес к правителям, тогда как поражения воспринимались эмпирическим свидетельством отсутствия такового», — поясняют три российских автора[1].

Согласно Александру Пушкину, Петр I «Россию поднял на дыбы». Но почему же современники царя-реформатора, которых насильственно переодевали в европейские камзолы и которым стригли бороды, не устроили дворцовый переворот? И это в условиях, когда поддержка подобной инициативы со стороны народа, считавшего Петра Антихристом, была гарантирована!

Все дело в факторе военной победы, сменившему фактор божественной легитимации. Еще в Ливонскую войну (1558-1583) выяснилось, что пушки латинян стреляют лучше. Без прорубания «окна в Европу» устранить этот дефект самостоятельно Россия была не в состоянии. Требовалось провести комплекс преобразований, разрушающих традиционные основания сакральности власти. Военные победы, особенно Полтавская, открыли возможность решения неразрешимой на первый взгляд проблемы.

Для Петра, как и для его приемников, включая советских вождей, война (или подготовка к ней) выступала стимулом и инструментом модернизации. Одновременно она снимала внутренние проблемы, в условиях мира неразрешимые. Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить к каким неожиданным последствиям привело «новое мЫшление для нашей страны и для всего мира» Михаила Горбачева.

Преобладает чувство «гордости за Россию»

Продолжу цитирование российских авторов:

«В победе — главное оправдание самого существования такой государственности. Перед поражениями же она, в случае ослабления божественной легитимации верховной власти, оказывается чрезвычайно уязвимой».

График рейтинга одобрения деятельности Владимира Путина напоминает лезвие топора, которым рубили стальную арматуру: за практически вертикальным взлетом следует плато, а затем медленное снижение. И так до следующего взлета.

Например, в январе 2014 г., по данным Левада-Центра, рейтинг составил 65%, а в марте — 80%.

В начале 2022 г. история повторилась: январь — 69%, март — 83%.

События 2014 г., породившие мем «Крымнаш», — классический пример «маленькой победоносной войны». Ее позитивный для «национального лидера» эффект продержался до лета 2018 г. Крест поставило объявление об повышении возраста выхода на пенсию для мужчин и женщин на 5 лет (до 65 и 60 соответственно).

За полгода специальной военной операции усилиями пропаганды рейтинг одобрения деятельности главы государства продолжает удерживаться на мартовском уровне. Об успехах пропаганды свидетельствует и уровень поддержки действий вооруженных сил России в Украине. В августе «определенно поддерживали» 46% и еще 30% «скорее поддерживали», не поддерживали — в совокупности 17% респондентов.

Преобладающими чувствами по поводу военных действий в Украине являются «гордость за Россию» (48%) и «тревога, страх, ужас» (31%). Эти настроения практически не изменились с марта.

Фрагмент доклада

Черного кобеля не отмоешь добела. Милитаризация повседневной жизни на 1/6 части суши на протяжении веков сформировала политическую и идеологическую реальность, центральным элементом которой стала самодержавная «отцовская» модель властвования. Эта модель сумела пережить советскую эпоху и возродиться в считанные годы после временного отступления во время либерального помутнения в первой половине 1990-х.

Милитаристская составляющая, подпитываемая идеологией «осажденной крепости», была и остается в данной модели первичной. Но как свидетельствует история, поддерживать соответствующую времени военную мощь без тесных контактов с Западом, т.е. вестернизации, самостоятельно Россия не способна.

В качестве примера приведу фрагмент доклада Королевского объединенного института оборонных исследований Великобритании, посвященного использованию в российском технологичном вооружении импортных компонентов в российском вооружении:

«В ракете 9М727 для комплекса «Искандер-К» импортными являются компьютер, защитный короб, который предохраняет компьютер от перепадов температур и перегрузок, а также точки подключения компьютера к внешним компонентам, которые проходят через этот короб. Все это — продукция, поставленная из США».

***

Поддержание легитимности первого лица посредством использования образа врага требует побед. Подчеркну, не победы, а побед. Социология от Левада-Центра свидетельствует, что экономическая реальность опускает восторженных граждан на землю за 3-4 года.

К каким переменам приведет поражение России в Украине и в какие сроки — остается только гадать. Но первые признаки в изменении общественного мнения следует ожидать уже по итогам сентябрьского опроса. Последние успехи ВСУ тому поспособствуют.

[1] Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало?