Глава МИД объявляет, что в Беларуси введен режим контртеррористической операции – руководитель КГБ опровергает; 6 октября ввозится запрет на повышение цен – уже 20 октября этот запрет дезавуируется. 20 октября проводится совещание по поводу ВНС, а обсуждаются уборочная, цены, война да украинские “шпионы”...
Какими словами можно описать действия режима? Поговорили с политическим обозревателем Павлюком Быковским.
– Ситуация с режимом контртеррористической операции и ценами – две разные истории?
– В случае с КТО сошлись несколько обстоятельств. С одной стороны, негативные ожидания критически настроенной к правящему режиму части общества. Неосторожная оговорка министра иностранных дел Владимира Макея, который в интервью «Известиям» вместо термина «антитеррористические мероприятия» сказал «контртеррористическая операция», а ее официально никто не вводил… Хотя в 2020-м, а особенно в 2021 году во время борьбы с инакомыслящими, в стране по сути именно этот режим и был реализован по полной программе, так что слова Макея можно воспринимать как правду.
Все ожидали плохого, именно плохое и прозвучало в интервью Макея, но юридически ничего не изменилось: ситуация до его заявления и после не изменилась.
История с ценами — проявление волюнтаризма. Еще в начале своей карьеры Лукашенко командовал: цены, назад! Тогда это тоже вызывало смех, но смеялись далеко не все, потому что многие еще помнили плановую экономику Советского Союза. А сейчас уже многие понимают, что если остановить цены – исчезнут товары. Поэтому на совещании пошли вынужденные оправдания. Волюнтаристские решения (остановить цены, запретить посредников, и прочее-прочее) разрушают основы рыночной экономики; а это значит, что от нее надо либо отказаться целиком и обеспечивать народ товарами народного потребления по талонам, как в СССР, либо отпустить цены. Заморозка достаточно быстро показала, что товары просто исчезают с полок магазинов. Руководитель Беларуси имеет в том числе экономическое образование, но, наверное, оно оказалось советским и антирыночным.
Так что совещание по формированию Всебеларусского народного собрания стал поводом поговорить обо всем.
– Заявленная тема совещания – выборы 2024 года, которые по измененному законодательству должны проходить в формате Единого дня выборов, важное мероприятие, особенно с учетом того, что беларусский правящий режим старается избегать любых электоральных кампаний. Почему?
– Да потому что во время их проведения хочешь не хочешь, но нужно позволять хотя бы формально высказываться инакомыслящим. А кроме того, сказывается память о событиях 2020 года, когда молчаливый народ вдруг заговорил, да еще как!
Речь шла о подготовке поправок в избирательное законодательство. Но без знакомства с законопроектом заявления о сокращении количества окружных комиссий и другие предложения не дают никакого представления о характере изменений. Уменьшение количества окружных комиссий означает, что округов станет меньше? Если сейчас в палату представителей избирается 110 депутатов, то сколько останется после сокращения окружных комиссий – 50, 100? А если менять количество округов, то нужно снова менять Конституцию? Ведь там записано, что в Палату представителей входят 110 депутатов.
Что касается выборов во Всебеларусское народное собрание, то для этого нужно разработать отдельный закон; какую процедуру предложит закон – будет очень любопытно посмотреть.
В общем, продекларированы весьма серьезные перемены, но они прозвучали скороговоркой и без объяснений – что все это значит.
– Речь идет также об отмене порога явки избирателей.
– Порог явки отменен на выборах местных советов, можно отменить и порог явки на выборах депутатов Палаты представителей. Насколько это необходимо, сложно судить. Но если такая задача ставится реально, то это один из симптомов того, что авторитарный режим в Беларуси начинает осознавать себя все больше. Отличие авторитарного режима от тоталитарного состоит в том, что первый хочет, чтобы народ не участвовал в процессе, а второй – чтобы все демонстрировали свое участие.
Почему авторитарный режим не заинтересован в том, чтобы избиратели были мобилизованы в политическом процессе? Все очевидно: участие людей, автономное движение снизу для него смерти подобно. А снижение порога явки дает возможность провести выборы только с единомышленниками. Если брать многолетнюю статистику соцопросов, то чаще всего на выборы ходят люди в возрасте 55+, люди, которые работают в бюджетных организациях – то есть те, кто является более лояльным к власти и более консервативным, многие из них административно зависимы. Если только они будут участвовать в выборах, то это упрощает процедуру утверждения депутатов разного уровня.
Кроме того, в ситуации, когда множество людей сбежало от репрессий в Беларуси, их неявка на выборы теоретически могла бы значительно ухудшить отчетность. Провести электоральную кампанию было бы сложнее. А понижение порога явки дает возможность снять все эти вопросы, как это случилось с местными советами.
– Логично ли вести разговор про единый день голосования, но при этом умалчивать про президентские выборы?
– В 2024 году должны пройти выборы в местные советы, в палату представителей и, судя по всему, во Всебеларусское народное собрание, а президентские – в 2025 году.
– Разговор про формирование ВСН – формальность, проведения которой требует новая Конституция, либо нечто другое?
– Я думаю, Всебеларусское народное собрание только повод, ведь чтобы провести выборы, нужно изменить Избирательный кодекс (в нем отсутствует такой институт, как ВНС). А с другой стороны, нужно подтвердить: ситуация в стране под контролем, и тут совещание – просто удобный повод.
– Сегодня решение принимается, завтра отменяется – руководство не может принять конкретное решение, мечется. Есть ли у правящего режима четкая тактика, стратегия дальнейшего существования?
– Если говорить про образ будущего, то правящий режим утерял «фишки», которые можно предлагать людям, например, «чарку-шкварку». Но это было в жирные годы, когда любили говорить о беларусском экономическом чуде.
Сейчас ситуация совершенно иная. Перед Беларусью встали не только и не столько экономические, сколько военные вызовы, неспроста постоянно обсуждается, насколько глубоко Беларусь вовлечена в войну России против Украины, является ли она соагрессором, какую ответственность должна понести. А с другой стороны, если сейчас беларусские войска не воюют в Украине, то кто даст гарантию, что они не окажутся там весной? И вообще не понятно: а вдруг Путин применит тактическое ядерное оружие в Украине? Чернобыльская катастрофа является примером возможного развития событий. Все это вынуждает режим смотреть на события с точки зрения национальной безопасности.
В данном случае Минск никак не может повлиять на факторы, которые могут ему угрожать. Максимум, что он может, дипломатически лавировать, что и делал десятилетиями – проходить между струйками дождя, но сейчас уже лавировать становится все более трудно.
Строить планы на посевную, когда непонятно, придется ли сеять весной, – уже другой вопрос.
Список Всемирного наследия UNESCO в последнее время пополняется неохотно (особенно если речь идет о материальных…
«Начальство делает вид, что нам платит, мы делаем вид, что работаем» — таков был ответ…
«Мы абсолютно не прячем то, что мы кого-то будем поддерживать. Это естественно. Если бы мы…
Наша национальная особенность согласования частных и коллективных (далее, государственных) интересов заключается в том, что при…
В прошлом году получили от экспорта продовольствия 8,3 миллиарда долларов, а для обеспечения этого показателя…
Суть рыночной экономики — в реализации личных интересов граждан, побочным результатом чего является рост общественного…