Политзаключенным амнистии не видать

Палата представителей приняла сразу в двух чтениях закон об амнистии.

Заместитель министра внутренних дел – начальник криминальной милиции Геннадий Казакевич сообщил: амнистия коснется 8,5 тысячи осужденных. Предполагается освободить около 4,5 тысячи, в том числе из мест лишения свободы – 1600 (из них 10 несовершеннолетних), из исправительных учреждений открытого типа – 500, из уголовно-исполнительных инспекций – 2,5 тысячи, а также сократить срок на один год для 4 тысяч осужденных.

Новацией нынешнего закона об амнистии станет от, что действие закона не будет распространяться на лиц, совершивших преступления террористической или экстремистской направленности.

Амнистия специально писалась ко Дню народного единства – 17 сентября. Вполне логично, что общество ожидало освобождения многих политзаключенные – участников акций протеста 2020 года. Почему этого не произошло?

Обсудили с политологом Сергеем Марцелевым.

– Должностные лица на разных этапах озвучивали цифры осужденных, которые подпадут под амнистию. Министр МВД Кубраков называл цифру примерно в 8 тысяч человек, генпрокурор Швед – около 8,5 тысячи. Давайте вспомним: буквально в 20-х числах октября Юрий Воскресенский объявлял: в результате 90% нормальных людей выйдут на свободу. Под ненормальными он подразумевал, судя по всему, политзаключенных. Исходя из простой математической логики, под амнистию не подпадали 600-625 политзаключенных. Остальные из 1425 политзаключенных, около 800 человек, должны были оказаться на свободе.

Но заявления чиновников и подтанцовки разошлись с реальностью.

Власти освободили журналиста Олега Груздиловича, что выглядит как попытка продемонстрировать свою монаршью волю. Я очень рад за Олега, но не считаю его освобождение амнистией – ему и так оставалось провести за решеткой всего около месяца. Так что его освобождение – насмешка, якобы жест умиротворения в сторону США, которые финансировали «Радио Свобода».

Освободили также пенсионерку, чья активная общественная деятельность завела ее в тюрьму.Остальные политзэки вышли на свободу потому, что полностью отсидели свой срок.

Вот и все, что мы имеем на сегодняшний день: условные два случая освобождения по амнистии.

Все разговоры разномастных чиновников, включая даже прозрачные намеки на более широкую амнистию, оговорки про «оступившихся и осмысливших» остались пустыми словами. Режим продолжает свой курс – он все меньше мыслит рационально, все больше обращается к жестокости и мстительности. Нет даже попытки вернуться назад, пусть к мнимой, но «многовекторности»; если Минск на кого и оглядывается, то только на Кремль – сегодня это основа сохранения власти.

Беларусь выпала из международной повестки дня во многом из-за украинских событий, поэтому можно себе позволить любые репрессии внутри страны. Власти сегодня не нужны гражданский мир и согласие.

Напомню: Лукашенко напрямую говорил,  что все статьи (участие в протестах, «разжигание ненависти», «сопротивление милиции» и прочий правовой трэш) попали в черный список, который находится вне амнистии.

– Комиссия по вопросам помилования и освобождения от уголовной ответственности при президенте призывает родственников осужденных не писать прошения о помиловании – все равно их никто рассматривать не станет. Но оставили в действии механизм подачи ходатайства на имя Лукашенко. Почему?

– Претендуя на абсолютную власть, Лукашенко ссылается на норму Конституции, апеллирует к институту монаршей милости, к институту помилования – норму, которая присутствовала в правовых институциях всех монархий. Она иррациональна. То есть, верховный правитель решает судьбу человека без оглядки на закон. Он часто прибегает к сакральной норме Конституции, в применении которой его никто никак не ограничивает; сакральная суверенная воля соответствует его «пониманию президентской республики и роли в ней президента». Пусть это цитата белорусского правителя касалась немецкого политика, но она характеризует его понимание буквы и духа Основного Закона.

Хочет милует, хочет карает. Кажется, кайфует от права распоряжаться чужой судьбой. К «суверенной монаршей воле» прибегали не раз, освобождая от уголовного преследования убийц и поджигателей ещё на стадии досудебного расследования, но при этом никогда не миловали осужденных к смертной казни.

– Почему «осужденные по статьям экстремистской и террористической направленности» выделены в отдельную категорию?

– В 2020 году противники Лукашенко не просто посягнули на его личную власть, они имели все шансы исполнить свои намерения. Беларусская оппозиция постоянно и последовательно протестовала, но в то лето скопилась критическая масса, которая могла привести к смене политических декораций. Это обернулось большой нервотрепкой, вот все участники протеста, все противники режима и стали не просто статистами, а особыми его врагами.

– В Беларуси все политзаключенные раньше или позже выходили на свободу – то в результате торгов с Западом, то в результате амнистии. Что может освободить их сейчас?

– Мы видим лишь точечные выходы из-за колючей проволоки. Сегодня судьба сидящих за ней решается не на внутриполитическом уровне – ее определяют внешние политические факторы. Все зависит от силы или слабости метрополий, которые оказывают влияние на Беларусь, а это: Евросоюз, Российская Федерация, США.

Теперь, однако, ареной их ожесточенной борьбы является не Беларусь, а Украина. Именно она стала основным фактором борьбы за региональную безопасность. Поэтому у внутренних игроков гораздо меньше возможностей влиять на Лукашенко, чем в 2010 году. Поэтому успех демократизации, реформ, смены власти в Беларуси зависит от того, получится ли наказать Россию за ее агрессию. Как ни парадоксально или напыщенно это не прозвучит, судьба беларусских политзаключенных зависит от успехов Вооруженных сил Украины и нашей солидарности в их борьбе.