Два медведя в одной конституционной берлоге

Отгадайте с трех раз загадку: «Ни у кого нет, а у нас есть». Для затруднившихся с ответом даю маячок: «Этаформа зарекомендовала себя достаточно давно». Теплее? Тогда еще одна подсказка: с 1994 г. проводилось шесть раз.

А вот теперь горячо! Как же было сразу не догадаться! Это же Всебелорусское народное собрание (ВНС)! Все от первого до шестого явились знаковыми событиями в жизни нашей страны. Каждый раз время подтверждало важность этих истинно демократических форумов, которые представляли реальный механизм прямого участия белорусского народа в управлении государством.

Но у реального механизма прямого народовластия на протяжении четверти века был существенный изъян. Механизм находился вне правового поля. Ссылки на ст. 37 Конституции, наделяющую граждан правом обсуждать проекты законов и вопросы республиканского и местного значения, изъян не снимали, поскольку в заключительных резолюциях делегаты частенько выходили за рамки своих полномочий, давая поручения государственным органам.

В частности, в резолюции V ВНС от 23.06.2016 п. 3 начинался со слов «Поручить государственным органам принять исчерпывающие меры по достижению поставленной цели и реализации…»

Последняя редакция Основного закона отмеченный изъян устранила (Ст. 89-1, п. 12), что позволило председателю Совета Республики Национального собрания Наталье Кочановой сделать следующее заявление:

«События, происходящие в мире, говорят о том, что мир действительно очень неспокоен. И для того, чтобы Беларусь развивалась и жила по своим законам независимой и суверенной страны, конечно, у нас должен быть такой орган, который позволит в критические моменты принимать важные для нашего народа решения».

Получается, что до февраля 2022 г. в Беларуси «такого органа» не было. Соответственно, не было и возможности у граждан жить по законам независимой и суверенной страны. Вот уж воистину чудны дела твои, Государство для народа.

 

А если слон на кита налезет, кто кого сборет?

Согласно последней корректировки Конституции, «Решения Всебелорусского народного собрания являются обязательными для исполнения и могут отменять правовые акты, иные решения государственных органов и должностных лиц, противоречащие интересам национальной безопасности, за исключением актов судебных органов» (Ст. 89).

Все верно. Еще в декабре 2011 г. всем нам объяснили, что «в море хаоса, безбрежья только сильная власть может консолидировать и удержать страну, сделать нас всех народом».

А в чем сила, брат? У пушкинского Черномора она была в бороде, у советских металлургов — в плавках, у Беларусской модели, если мне память не изменяет, — в управленческой «вертикали», позволяющей «нам концентрировать ресурсы на главных направлениях развития, принимать и эффективно реализовывать государственные решения» (доклад на III ВНС).

Тем, кто способен задирать голову, несложно понять, чем должна венчаться управленческая «вертикаль». Правильно, венчается она статьей 85-5, придающей указам и распоряжениям главы государства «обязательную силу на всей территории Республики Беларусь».

Получается, что в одной управленческой берлоге оказалось два медведя, наделенных правом принимать решения, имеющих обязательную силу.

В повести Льва Кассиля «Кондуит и Швамбрания» мальчик Ося спрашивает директора гимназии: «А если слон и вдруг на кита налезет, кто кого сборет?» А если решение ВНС налезет на решение главы государства? Интересно будет понаблюдать.

Знакомая картина

Переживать, однако, не стоит. Обратимся к опыту Конституционного строительства на постсоветском пространстве, вынеся при этом страны Балтии за скобки.

«На исходной точке, — поясняет политолог Дмитрий Фурман, — были демократические институты, везде были демократически видоизмененные советские конституции и парламенты были везде, и везде — сильные. Во-первых, потому что общая идея, демократия, предполагает парламент. Во-вторых, был и специфический советский момент, большое значение в тот период имела идея «Вся власть советам!» С этими парламентами, представляющими собой анархическую, бурную массу, надо что-то делать. Для того, чтобы утвердить свою власть и выполнить социальный заказ на порядок, президент должен обуздать парламент».

Знакомая картина, согласитесь. Ничего сугубо беларусского в ней нет. Но продолжу цитирование:

«Конфликты были везде, и исход их был всегда один — побеждает президент. И это понятно, потому что президент и есть те самые власть и порядок, которые хотят люди».

От себя добавлю, что в обществах с доминированием носителей догосударственной культуры, т.е. людей, воспринимающих государство как большую патриархальную семью во главе с большаком (батькой), наивно было бы ожидать иной исход противостояния исполнительной и законодательной ветвей власти.

Имитационность — это не событие, это процесс

Итог известен. В географическом центре Европы реализовать европейский проект с его верховенством закона и первичностью прав и свобод граждан по отношению к государству не получилось. Первоначальный план строительства Государства народа завершился очередным Государством для народа.

Во втором типе государства весь букет современных демократических институтов имеется, но для понимания их специфики нам потребуется существительное «имитационность» (от лат. imitatio — «подражание»).

Вникнуть в суть этого мудреного слова предлагаю с помощью историка Александра Ахиезера:

«Имитационность — способ функционирования государства в обществе с протогосударственной культурой, в которой абстрактные представления о законности уже закрепились, а конкретный образ общественного порядка, таким представлениям соответствующий, еще не сложился. Но при выборной легитимации власти имитационность неизбежно распространяется и на демократию, т.е. на сферу политических прав и свобод».

Имитационность — это не событие, это процесс. Однажды стартовав, он не может остановиться. Цели поставлены! Задачи определены! Следовательно, нет и не будет проблем с финансированием, а желающие выполнять имитационную работу найдутся. Не переживайте.