Эмиграция – это гуманитарная катастрофа для будущей Беларуси

Что такое беларусская политическая эмиграция? Представляют ли беларусы угрозу национальной безопасности Литвы?

Окончание разговора с Даниилом Гаркавым, новым руководителем отдела по внешним связям ОТ.

– Количество диаспоральных структур, их географическое расположение – дают ли общее представление о том, что представляет собой беларусская эмиграция после 2020 года?

– Вопрос о масштабах открыт, очень сложно дать однозначный ответ, поэтому нам придется оперировать условной вилкой. Пожалуй, важна не столько работа с диаспоральными структурами, сколько со службами миграции, с МИДами, с МВД и дипломатическими партнерами.

По текущим оценкам, вилка эмигрантской волны составляет от 350-400 тысяч человек до 500-600 тысяч. Мы понимаем, что практически невозможно вычленить из них именно тех беларусов, которые выехали из страны после 2020 года. Ведь многие покидали Беларусь, чтобы защитить себя от конкретных репрессий, кто-то уезжал, понимая, что за спиной не дышит ОМОН, но дальнейшее пребывание в стране было рискованным, кто-то уезжал на заработки. На мой взгляд (я не считаю, что моя точка зрения должна отражать общедемократическую позицию), все они – это политическая эмиграция, потому что политика влияет на все: если люди выезжают на заработки за границу, это значит, что в своей стране они не могут найти работу. Почему? Из-за политической ситуации. Мое мнение, что вся беларусская эмиграция в той или иной степени политическая.

Интенсивность отъездов из страны не уменьшается, беларусам все так же некомфортно находиться в ней. Безусловно, те, которые могли себе позволить и считали необходимым быть активными в 2020-2021 годах, просто вынуждены уезжать – это главная группа риска. К счастью все еще остаются и активные люди, которые не готовы мириться с ситуацией, мы адресуем к ним просьбу – максимально берегите себя.

Если давать описательную характеристику беларусской диаспоры, то независимые аналитики, исследователи (Центр новых идей, социолог Андрей Вардомацкий) пытались составить сборный образ беларусского эмигранта. Это человек с высшим образованием, с уровнем достатка выше среднего, который понимает и разделяет демократические ценности. Открытый вопрос заключается в том, насколько такие люди заинтересованы вернуться в Беларусь. По моим наблюдениям, эмиграция – гуманитарная катастрофа для будущей Беларуси. Но мы общаемся с диаспоральными структурами, организациями, – это, знаете, такое активистское ядро, которое готово жертвовать свою жизнь на благо Беларуси. Но оно лишь относительно небольшая часть диаспоры. Большая – те люди, которые хотят просто жить, скорее всего, они не вернутся, потому что жизнь – прагматичная штука: когда ты находишься в безопасности, когда ты решил проблему з заработком, с достатком, с жильем, дети ходят в садики и гарантированно получат хорошее образование, отличная медицина, социальные гарантии, соблюдение законности – зачем бежать от всего этого назад в Беларусь? И как бы все ни любили Беларусь, как бы ни сочувствовали ей, ни сопереживали, правда такова.

Я не думаю, что подавляющее большинство беларусов, уехавших из страны после 2020 года, вернутся в Беларусь. Некоторое количество купит обратный билет, и оно будет представлять особую ценность: живя в разных странах, мы все видим, как может быть устроена цивилизованная страна. Находясь в Литве, я вижу, как тут работает политическая система. В Сейме приняли законопроект о дополнительных ограничениях для беларусов и россиян, внесли на подписание президента, который подписал бумагу. Но благодаря общественности, благодаря прессе пошла обратная связь, Сейм преодолел вето президента.

И даже безотносительно этого закона. Сейм начинает обсуждение законопроекта, пресса подключается к его обсуждению, через неделю-две Сейм принимает закон – и начинается его исполнение. На что в Беларуси уходят годы (если, конечно, речь не идет про очередной репрессивный закон или Лукашенко не приказывает срочно принять нужный ему закон), в Литве уходит менее месяца. Беларусы, разбросанные по миру, смотрят, как работает цивилизованная система, учатся, а потом, вернувшись в Беларусь, смогут наилучшим образом аккумулировать, переработать разнообразный опыт, и использовать в практике.

– Почему вообще возникла ситуация с дополнительными ограничениями для беларусов? Беларусы действительно представляют угрозу для национальной безопасности Литвы?

– Основная масса нет, но беларусы разные…

Литовское государство очень эластично по отношениб к действительности. Законотворчество – медленный, неповоротливый процесс, который не всегда может успевать за реальностью. На самом деле законопроект просто фиксировал существующую практику. В подавляющем большинстве беларусы приезжают в Литву либо работать, либо по политическим причинам, в поисках безопасного пространства для жизни, где им ничто не будет угрожать физически. Литва – сосед Беларуси, сюда всегда было относительно просто попасть, поэтому здесь присутствует большое количество представителей беларусских спецслужб – и раньше были, и сейчас находятся. Поэтому Литовское государство пытается обезопасить и себя, и всех нас, беларусов. Любое государство имеет национальные интересы, абсолютно нормально, что в первую очередь учитываются интересы местного населения.

Возможно, я излишне оптимистичный человек, но мне кажется, что вся эта ситуация стала для нас практичным упражнением: как можно общаться с властью, как можно влиять на принятие решений?

– Как беларусская диаспора в целом отреагировала на законопроект?

– Первая реакция – стрессовая, шоковая, с недопониманием. Мы с Кристиной Рихтер встречались с группой беларусов, из разговора мне запомнилась фраза: парень, приехавший сюда после 2020 года, дословно сказал, мол, что я сделал Литве, почему сейчас происходит вот это? В его словах я услышал недоумение по поводу того, что якобы Литва пытается его наказать… К сожалению, у беларусов нет практики взаимодействия с государством, поэтому, когда государство что-то делает, то это воспринимается как давление, как наказание, как ограничение. Беларусы на инстинктивном уровне воспринимают действия государства как попытку наказать, надавить, ограничить, запретить. К счастью, мы смогли собраться, разобраться, сориентироваться и начали писать петиции, начали проводить акции, и вместо беспомощной растерянности продемонстрировали действия. И все мы видим результат.

– С кем из диаспоры вы поддерживаете тесные связи?

– В Литве находятся «Згуртаванне беларусаў свету “Бацькаўшчына”, фонд «Разам», «Дапамога», Беларусская Рада культуры Сергея Будкина и Александра Чаховского, недавно здесь открылся хаб CreateCulture Space. В Офисе есть хаб, в рамках которого мы предлагаем беларусским активистам либо структурам пространство для взаимодействия.

В Литве находится кампания «Годна!» – детище Павла Белоуса, здесь также достаточно много беларусских медиа.

– ПАСЕ приняла резолюцию, рекомендующую странам-членам СЕ помогать мигрантам из Беларуси. Как это повлияет на миграцию?

– На нее влияют не столько нормативные документы Евросоюза, сколько ситуация в самой стране. Вы говорите о резолюции комитета по беженцам, мигрантам и перемещенным лицам Парламентской ассамблеи Совета Европы. Этот спецдоклад публикуется с определенной периодичностью, чтобы информировать страны Совета Европы по конкретным вопросам, в данном случае – о ситуации в Беларуси и эмиграции из страны. При его подготовке спецдокладчик и глава секретариата комитета посещали страны с наибольшим количеством беларусов (и в Польше, и в Литве), собирали информацию о проблемах – на основании этих встреч и сформирован итоговый доклад.

Резолюция носит рекомендательный характер. Это не значит, что после ее принятия все страны – члены Совета Европы бросятся кардинально пересматривать свое отношение к беларусам. Тем не менее ПАСЕ достаточно авторитетная организация, и, хотя многие резолюции носят необязательный характер, к ним прислушиваются. Грубо говоря, нельзя прийти в литовский мигрис, положить резолюцию ПАСЕ на стол и потребовать: сделайте! Здесь нет быстрых результатов. Но формируется фундамент из огромного количества отдельно взятых кирпичиков, который в конце концов и дает результат, который невозможен без всей подготовительной работы. Резолюция ПАСЕ – один из таких кирпичиков. Как практически может помогать эта резолюция? Например, в ней содержится рекомендация странам Европы – интенсифицировать и помогать структурам народных посольств. Это значит, что, когда их представители будут пытаться установить контакты, связи с правительствами стран пребывания, они могут ссылаться в том числе на эту резолюцию, чтобы правительства понимали: структура не из воздуха, у нее за спиной резолюция ПАСЕ – это определенный уровень легитимизации, определенная степень признания, большее количество возможностей для помощи.

Эта резолюция носит рекомендательный характер, но с возможностями практического применения. Беларусы встречаются с проблемами при подаче документов на легализацию: им отказывают, либо просят предоставить справки, доказать, что в Беларусь возвращаться небезопасно. Такие случаи есть. И такого рода резолюции позволяют собирать доказательную базу, что проблема не высосана из пальца, а реальная проблема, признанная ПАСЕ.