Сто один год назад в Берлине, в среде послереволюционной российской эмиграции, случилась громкая во всех смыслах история. Она интересно накладывается на реалии нынешних политэмигрантов, включая беларусов: такие же споры, дискуссии, подозрения, обвинения, сведение еще «мирных» счетов, а в итоге – ломка личностей, невообразимые и обычно тяжелые зигзаги судеб, драмы и даже трагедии…
Главными действующими лицами стали очень яркие персонажи той переломной эпохи: ученый и публицист, один из создателей партии кадетов Владимир Набоков и экс-лидер конституционных демократов, дипломат Павел Милюков.
Революция и ее оценки, взгляды на тактику и стратегию действий в условиях эмиграции развела давних соратников: первый поправел и осел к тому времени в Берлине а второй полевел и выбрал Париж.
Милюков – один оиз ключевых министров бывшего Временного правительства (МИД) – вернулся из США, где в Вашингтоне проходила представительная международная конференция «Америка и восстановление России». Почти 1200 человек собрались послушать что же там обсуждалось и предлагалось.
Хотя напряжение между двумя топовыми личностями было очевидным, оба к тому времени хотели дружеского примирения и политического консенсуса. Вражда и неприятие друг друга уже умерли. Каждый понимал значение и масштабность другого.
Отец будущего знаменитого писателя Владимира Владимировича Набокова обладал феноменальной памятью. Корней Чуковский вспоминал, как они соревновались в игре – перечисляя имена персонажей Диккенса. Поэт сдался после первой сотни, а юрист перечислил еще 200 героев… Владимир Дмитриевич знал наизусть сотни стихов, глубоко изучил литературу нескольких стран.
Блестящий юрист, он был и образцом человека чести. В его времена дуэлизм стал детищем истории, однако Набоков вызывает на поединок редактора «Нового времени» Суворина за оскорбительную статейку в адрес своей семьи и себя лично. И для этого брал уроки фехтования, которые его сын, мальчишка гимназист, далее описал как свои ужасы ожидания наихудшего в книге «Память, говори». Дуэль не состоялась, Суворин от поединка отказался, вопрос был закрыт
Милюков в свою очередь приобрел славу еще во время учебы в Московском университете: стал лауреатом премии историка Сергея Соловьева, не просто беседовал – ярко дискутировал с самим Львом Толстым, за свободомыслие и «вредное влияние на молодёжь» его увольняли и ссылали, в том числе за рубеж, он возвращался, его бросали за решетку – однажды просидел полгода, после чего запретили проживание в столице империи. Но светило истории Ключевской ходатайствовал перед императором за подающего большие надежды молодого коллеги и Павел получил высочайшее прощение.
Перед своей берлинской лекцией Милюков прислал Набокову именное приглашение на один из первых рядов, что и стало причиной последующей трагедии…
Итак, культовый берлинский зал переполнен, публика восхищенно слушает яркое выступление Милюков. Блестящий оратор и публицист, он владеет аудиторией, рассказывая о видении ситуации американцами и эмигрантской средой, подчеркивает полное неприятие большевистского режима и утверждает, что новая история должна определяться свободным волеизъявлнением народа. Оратор делает акцент на том, что монархическая идея себя полностью исчерпала, более того – она таит в себе опасность нового кровопролития. Большевиков должна свергнуть внутренняя волна их неприятия, а не усилиями извне…
После этих слов он спустился вниз, поближе к аудитории. Предполагался перерыв, а затем продолжение лекции. Но вместо этого неожиданно из публики выскочил молодой взволнованный человек с невразумительными криками о царе и державе, «оскорблении государыни в Государственной думе» и бросился к Милюкову.
Это был монархист, белогвардеец Шабельский-Борк. На ходу он выхватил револьвер и выстрелил несколько раз в оратора, которого сражу же повалил на пол раненый врач Александр Аснес. Нападавший решил, что мишень поражена, но он ошибся – пули даже не зацепили бывшего министра…
Стрельба гремела – в тот вечер были ранены девять человек.
Хотя в фешенебельном зале поднялась невиданная паника, несколько человек сохранили завидное хладнокровие. На стрелявшего бросился Набоков, ему на подмогу – соредактор газеты «Руль» Каминка. Они упали, Набоков прижимал нападавшего к полу.
Набоков
И тогда на подмогу последнему бросился его единомышленник – монархист Таборицкий, трижды выстрелив в того, кто был наверху. Одна пуля попала прямо в сердце отцу будущего восьмикратного номинанта на Нобелевскую премию.
Берлинских террористов познакомила мировая война, а с 1919-го оба начали осваиваться в Мюнхене. И незадолго перед своим злоключением в немецкой столице Таборицкий угодил в скандал: встретив бывшего лидера октябристов Александра Гучкова, провокационно спросил: «Вы, предатель, теперь здесь?». А дальше с усердием применил зонт, в результате попал за решетку, но совсем не надолго. И вот теперь он решил проучить еще одного «отступника», виновного, на его взгляд, в победе большевиков и поражении самодержавия.
Пока Шабельского, залитого кровью Набокова скручивали, его соучастник попытался воспользоваться хаосом и скрыться. Но уже напялившего в гардеробе верхнюю одежду некая бдительная гражданка опознала и громко закричала. Таборицкого моментально схватила толпа – благо, не линчевала тотчас.
Следствие, которое закончилось летом 1923-го, установило: злоумышленники задумали черное еще 1 ноября 1916 года, когда Милюков в Государственной думе выступил со знаменитой скандальной речью, вмиг облетевшей империю. Лидер кадетов под орех разделал военно-политическую верхушку, приближенных и фаворитов, нелицеприятно отозвался о монарших особах, а государыню даже обвинил в измене перед империей.
Случайно либо нет, но вскоре последовала отставка председателя Совета министров Штюрмера, дальше случилось убийство Распутина и Февральская революция – империя ассоциировала это все итогом выступления Милюкова. Так считал и Шабельский. В суде он называл Милюкова виновником русской революции, который «постоянно нападал на правительство».
Кстати, в своей речи политик сказал, что обладает подтверждающи его слова документами.
После февральской революции Шабельский направил ему два письма с требованием предоставить факты. Не получив ответа, решил жестко наказать врага монархии – пулей.
Такое решение дальнейшая политическая ситуация лишь усугубила: в 1920-м Милюков выступил с еще одной знаковой речью, где изложил свою «новую тактику». Она состояла в отказе от вооруженной борьбы с новой властью в стране, что ставило крест на белой армии. Этого святотатства монархисты не могли вынести…
Таким образом, план вынашивался несколько лет, пока в прессе не появилась новость о предстоящей в Берлине лекции Милюкова. После этого оба товарища срочно выехали туда из Мюнхена. Договорились, что стрелять будет Шабельский, а Таборицкий – страховать его.
На суде был зачитан манифест Шабельского, с которым он собирался выступить после убийства Милюкова:
«Господа, не волнуйтесь, я не хочу бежать, я буду отвечать перед судом за убийство, совершенное на немецкой территории. Офицеры мстят за убийство царской фамилии. Мы встречаем убийц царя не аплодисментами, а выстрелами. Милюков произнес подлую речь, порочащую государыню, он назвал ее «гессенской мухой» и изменницей. Один из членов думы подошел к нему и сказал, что это неправда. «Да, — усмехнувшись, ответил Милюков. — Я должен быть преувеличить события, иначе я не мог бы столкнуть Штюрмера (председателя Совета министров. — Прим. ред.)». Ко мне в Екатеринбурге пришел царский камердинер Чемодуров и требовал наказания клеветника. Когда же иностранцы перестанут видеть в убийцах России ее представителей? Чем вы отличаетесь от большевиков? Не будь марта, не было бы октября. Большевики ваши идеи довели до абсурда. Я не один, за мной тысячи офицеров. От нашей мести вы не уйдете. Ты, светлая голубка государыня, и ты, государь, просили за себя не мстить. Простите, что я не послушал вашего завета».
Данные расходятся, но врачи якобы зафиксировали злоупотребление обоими убийцами наркотиков, в том числе и в тот роковой день.
Случившееся потрясло всю эмиграцию – на боль потери отозвались все ее знаковые фигуры:
«Спокойная, уверенная сдержанность, — писал о Набокове Куприн, — производившая внешнее впечатление холодности и отдаленности, а за ней — ясный ум, верное, благородное сердце и большая русская душа, управляемая твердой волею и привычками воспитания… Без обыденно-пышных фраз, но и без колебаний шел он туда, куда его влекли разум, совесть и инстинкт непоказного рыцарства. Так он и погиб, кинувшись навстречу неизбежной смерти, безоружный, движимый лишь мгновенным повелительным чувством — помешать злому и гадкому делу».
Процесс по делу проходил в июле 1922-го в берлинском уголовном суде в Моабите, в котором спустя 20 лет сидел Муса Джалиль. Приговор: Таборицкого к 14 годам каторжной тюрьмы, Шабельскому-Борк 12 лет.
И хотя обоих отправили в одну из худших на то время тюрем Германии в Бранденбурге-на-Хафеле, режим им был изрядно смягчен по сравнению с другими заключенными, а спустя пяти лет обоих освободили по амнистии.
И что случилось с непримиримыми политэмигрантами дальше?
Знаток 12 языков, 82-летний Милюков до конца своих дней не разгибался над рукописями – надо было кормить сына от первого брака и вторую семью. Говоря современным языком, сражаясь с безденежьем, он просто безумно «впахивал»: каждый день минимум по одной статье в свою самую популярную в эмигрантских кругах газеты “Последние новости”, плюс монументальные, серьезнейшие книги по культуре, истории и политике… Глыба!
Милюков
С началом новой мировой войны полностью осудил нацизм, фашизм и занял сторону Сталина. Понимая суть последнего, все же считал Гитлера с его идеологией и желанием уничтожить в том числе славян, гораздо большим злом. Отсюда его знаменитая фраза: “Вы не за Сталина, значит, вы за Гитлера!” Но при всем этом на взгляд Милюкова рано или поздно Сталина удастся устранить, и в России восторжествует либерально-демократический режим, поклонником которого он и был. Умер в 1943-м…
А вот Таборицкий вступил в 1942 году НСДАП, скрыв еврейское происхождение своей матери и публично подчеркивая свое участие в покушении на «вождя еврейской демократии» и «ненавистника Германии» Милюкова, а еще акцентировал внимание на том, что это он сделал известными в Германии «Протоколы сионских мудрецов». В 1939-м создал Национальную организацию русской молодежи — НОРМ, эдакий эрзац гитлерюгенда под контролем СС. В 45-м бежал из Берлина и в дальнейшем жил в немецком Лимбурге. В автобиографии «Память, говори» писатель Владимир Набоков клеймил его«темным негодяем, которого Гитлер во время Второй мировой войны назначил заведовать делами русских эмигрантов».
Шабельский-Борк также принял идеи нацизма, стал секретарем начальника Управления по делам русской эмиграции в Берлине генерала Василия Бискупского, а также заместителем председателя Русского национального союза участников войны генерала Антона Туркула. После Второй мировой войны он эмигрировал в Аргентину.
Все. Печально…
Змитер БУЙНИЧ
Список Всемирного наследия UNESCO в последнее время пополняется неохотно (особенно если речь идет о материальных…
«Начальство делает вид, что нам платит, мы делаем вид, что работаем» — таков был ответ…
«Мы абсолютно не прячем то, что мы кого-то будем поддерживать. Это естественно. Если бы мы…
Наша национальная особенность согласования частных и коллективных (далее, государственных) интересов заключается в том, что при…
В прошлом году получили от экспорта продовольствия 8,3 миллиарда долларов, а для обеспечения этого показателя…
Суть рыночной экономики — в реализации личных интересов граждан, побочным результатом чего является рост общественного…