После эмиграции в Германию Михаил Рубин выстроил успешную жизнь: он один из совладельцев консалтинговой компании, являлся муниципальным депутатом Франкфурта от Либерально-демократической партии Германии – проще говоря, он состоялся в ФРГ.
Витебчанин Михаил Рубин уехал в Германию в 1994 году. В том же году к власти пришел Александр Лукашенко.
Но Рубин до 2020 года активно сотрудничал с представителями беларусского МИДа и госструктурами, являлся членом беларусско-немецкого совета предпринимателей.
Все изменилось после президентских выборов.
Михаил Рубин рассказал СН плюс об эмиграции, событиях 2020-го и резком кульбите в его жизни, последовавшим за беларусской революцией.
– Вас представляют как немецкого гражданина родом из Витебска, уехавшего из Беларуси почти сразу, как к власти пришел Лукашенко. Почему приняли такое решение?
– Это не было осознанное бегство из Беларуси, или конкретное желание что-то поменять в своей жизни, или необходимость спасаться от политического преследования: для многих беженцев это стало вопросом жизни и смерти сегодня. Так сложились обстоятельства.
Я переехал в Германию молодым 24-летним человеком в 1994-м – с той давней поры уже 28 лет живу и работаю в ФРГ.
– Кажется, европейская Германия приняла вас как своего: вы владелец консалтинговой фирмы, успешный бизнесмен и муниципальный политик. Сколько времени и усилий заняло восхождение по карьерной лестнице?
– Я бы не назвал это карьерным взлетом. Еще в Витебске были первые опыты предпринимательской деятельности: в 18 лет стал совладельцем кооператива, потом – ООО. По своей натуре я больше предприниматель, чем наемный работник. Наоборот, для меня поворот в классическую карьеру произошел тогда, когда три года поработал в одном из больших консалтингов во Франкфурте. И уже более 20 лет являюсь одним из соучредителей консалтинговой компании, в которой работаю сейчас. Но я бы не назвал это карьерой – здесь скорее образ жизни.
Что касается моей политической деятельности, то уже год как не являюсь муниципальным депутатом во Франкфурте – переключил свое время, энергию, усилия на беларусскую повестку дня. А с началом войны в Украине ситуация усложнилась еще больше. Но и политическая жизнь для меня тоже не продвижение и не карьера, а стиль жизни, который не дает права оставаться в стороне от актуальных событий – как локальных, так и глобальных. Я пришел в большую политику через муниципальную. Но и это опять же скорее стиль жизни: ты здесь живешь, здесь твоя среда обитания, вот и появляется естественное желание влиять на свою жизнь.
А затем, когда окунаешься в политическую среду, знакомишься с ведущими политиками Германии и личностями европейского уровня, то идешь дальше. К сожалению, грянули события 20-го года, в гуще которых я оказался. И тут сработал прежний механизм: со своим практическим опытом и возможностями стал помогать тем, чем могу, родине.
– А почему вы не достигли такого же карьерного роста в Беларуси, что мешало?
– Не сказать, что был неуспешным в Беларуси (смеется). Первые 24 года моей жизни (детство, тинейджерство, начальная юность) прошли все-таки в советской социалистической системе, которая всей своей сущностью мешала развернуться людям с чувством свободы. Вначале меня тормозила она, а в лихие постперестроечные годы я бы не сказал, что не было роста: студентом – сначала техникума, а потом университета – я достаточно активно участвовал и в гражданских, и в бизнес-проектах. Но назад теперь уже не вернуться и никогда не узнать, как сложилась бы жизнь, останься в Беларуси. Всякое могло случиться. Оглядываясь назад, скажу, что еще недавно мой коммерческий, или бизнес-интерес, был в Беларуси: там существовала дочерняя компания в IT-сфере, которая после событий 2020 года закрылась, а весь бизнес выведен из Беларуси.
– До событий 2020 года вы считали красно-зеленый флаг своим, активно сотрудничали с беларусским бизнесом и госструктурами, даже предоставляли свой офис во Франкфурте для оказания консульских услуг…
– До 2020-го я был искренне убежден: помогаю своей деятельностью совершать моей родине небольшие шажки в сторону демократического развития. Полагал, что участие и в бизнес-процессах, и в общественных контактах, включая МИД и госструктуры, ведет к сближению Беларуси с цивилизованным миром. Но в то же время я не отступал от своих демократических и общечеловеческих убеждений: при всех контактах с МИДом, при всех контактах с высокопоставленными беларусскими представителями всегда говорил про отмену смертной казни. И даже с умершим главой МИДа Макеем у меня были на этот счет дискуссии. Я, как минимум, имел возможность поддерживать темы, чтобы они не ушли с повестки дня.
Все изменилось в 2020-м, еще до выборов. Когда я говорю о них, то для меня точкой невозврата, или переломным моментом, стали изначальные посадки: Бабарико, позже – Тихановского. Эти аресты стали не просто первой ласточкой, а показали конкретное направление, на который режим взял курс – маховик репрессий начал набирать обороты. Беларусский режим перешел все красные линии и перечеркнул все надежды воздействовать на ситуацию через социально-экономические и моральные каналы — был взят курс на прямую конфронтацию.
Для меня это явилось переломной точкой. А потом сами выборы, ночь после них, репрессии, Окрестина…
– Почему беларусские власти завершили президентскую кампанию страшной трагедией?
– Они потеряли все. Фактически террор начался еще до выборов: посадка кандидатов в президенты, неприкрытый подлог, а реакция на людей, которые в ночь после выборов вышли на улицы протестовать, была реакцией загнанного в угол зверя. Наверное, режим уже тогда потерял все, сила осталась последней возможностью удержать власть. Любыми методами и на любое время. Сначала казалось, что это на полгода-год, но, к сожалению, режим удерживает власть уже три года. И все равно он проиграл, а сейчас просто удерживает власть любыми методами.
– Что произошло со страной за три долгих и беспросветных года?
– Я бы посмотрел на ситуацию иначе. Сегодняшняя Беларусь – уже другая, другой мир, из которого выброшена масса людей. У меня тоже фактически вырвали, забрали прежнюю страну. У меня тоже много личных даже не обид и претензий, а личных счетов к правящему режиму, который уничтожил мой мир, который я считал своей родиной. Больше нет экономической структуры, профессиональной структуры, в которой не только я чувствовал себя комфортной, но и тысячи других айти-специалистов. В Беларуси была создана уникальная среда для развития ITсферы, столько возможностей для людей и страны – все уничтожено. Не говоря уже о растоптанных правах человека, искореженных судьбах и уничтоженных жизнях. Это совсем другая страна: она не изменилась, она перевернулась с ног на голову, известную мне Беларусь заменили неизвестной субстанцией.
– Во Франкфурте большая беларусская диаспора?
– Во-первых, ее как таковой не существовало до 2020 года. К счастью или к несчастью, первые аресты, первые демонстрации протеста сплотили нас, беларусов, и теперь есть небольшая, но довольно активная диаспора. Даже появилось первое диаспорное формирование во Франкфурте и соседних территориях, налицо активная дружба, сотрудничество. Не только во Франкфурте, но и в Германии консолидация произошла, появилось диаспорная структура «Разам» – сейчас уже со своим офисом и работниками. И во Франкфурте, и в общегерманской диаспоре я просто рядовой член, но чем могу, всегда помогаю.
– То есть, беларусов хватало, но они были разбросаны по всей Германии?
– Да. Сейчас есть очень мощные суполки на местах: в Дюссельдорфе, в Гамбурге большая, в Мюнхене очень большая, в Берлине – огромная… Но самое главное, что есть и региональные объединения, появилось даже межрегиональное.
За последние три года активной поддержки не только беларусской оппозиции, но и вообще беларусской повестки, я познакомился с огромным количеством интереснейших людей по всему миру и даже приобрел очень близких друзей. Если бы не случились такие страшные события, в моей жизни не произошли бы и эти знакомства. Вместе с несчастьем мне привалило и счастье…
– Под помощью что вы подразумеваете?
– Прежде всего речь идет о проекте «Народные посольства», который зародился в 2020 году и который я до сих пор координирую вместе с группой единомышленников из разных стран. Пожалуй, это единственный неформальный проект, который нигде не зарегистрирован, не имеет никакого финансирования, и тем не менее стал мощной структурой: народные посольства есть более чем в 20 странах. Во многих мы работаем очень близко с правительствами, с посольствами, политическими партиями и общественными организациями, нас воспринимают, с нами советуемся. Мы являемся мостиком между демократическими силами и странами, в которых живем. И конечно же, принимаем активное участие в организации мероприятий с демократическими политиками первой линии: Тихановской, Латушко и другими.
Светлана Тихановская создала фонд «Страна для жизни», я вошел в состав попечительского совета. Тут больше востребован мой опыт работы в бизнес-консалтинге. Фонд, созданный Светланой Тихановской, направлен на оказание помощи политзаключенным.
– Но сегодня возможен, пожалуй, только один вид помощи политзаключенным: финансовая поддержка их семей.
– Не только. Это первоочередная задача – поддержка самих политзаключенных через их семьи; к сожалению, прямая помощь теперь больше невозможна. В 2021 году у нас было много волонтеров, которые передавали посылки, передачи, но они сами были арестованы в рамках так называемого дела «Фонда» и получили большие сроки заключения. И, конечно, пытаемся работать очень тонко, чутко, чтобы не навредить людям, но делаем все возможное, чтобы политзаключенные не были забыты. В общем, это комплексная большая работа, связанная не только с финансовой поддержкой.
– Сейчас ведутся активные дискуссии о том, как освободить политзаключенных. У вас есть свой рецепт? Возможно ли это?
– Когда реформировали Координационный совет, я вошел в КС второго созыва. В нем очень активно дискутируется: чем можно помочь, что можно изменить, где проходит та грань, за которой освобождение даже одного-двух политзаключенных (особенно женщин, несовершеннолетних, больных) может оправдать некие уступки режиму? К сожалению, сегодня у меня нет ответа на этот вопрос, хотя я всерьез им занимаюсь. С одной стороны, категорически нельзя ослабевать давление санкций, а с другой – нужно сделать все возможное для освобождения политзаключенных или хотя бы добиваться человеческих условий их содержания. Одно не вытекает из другого, вопрос очень сложный: к каждому случаю нужно подходить индивидуально. Главный принцип: не навреди, поэтому в первую очередь надо советоваться с близкими родственниками либо (если это возможно) с самими политзаключенными, прежде чем принимать решение.
– Лукашенко готовит очередные «выборы» 2024-2025 годов. Вы наблюдаете за развитием событий и со стороны (живете и работаете в Германии) и изнутри (оказывается помощь беларусской эмиграции). Вслед за Шевчуком хочу спросить: что же будет с родиной и с нами?
– После 2020-го я считал: годик потерпим – и все изменится. Сейчас боюсь давать прогнозы… К сожалению, решение нашей проблемы вот теперь лежит не в Минске, не в Москве, и даже не в Киеве, а на полях сражения в Украине: чем быстрее Украина победит, тем ближе мы станем к решению нашей проблемы. Судьба беларусского режима решается прежде всего на полях сражений в Украине.
Временные прогнозы давать не стану, но в перспективе у Беларуси очень хорошие шансы быстро восстановиться: восстановить новое гражданское общество, заново построить демократические структуры, возродить экономику. Речь идет о получении инвестиций как со стороны Евросоюза, так и беларусов, которые обосновались в демократических странах, обзавелись хорошими работами, бизнесами (я тоже надеюсь вернуться к своим бизнес-проектам).
Перспективы хорошие. Но как долго продлится темное время – тяжело сказать.
Еще труднее планировать исход так называемых «выборов», скорее всего, их просто придется пережить как стихийное бедствие.
Список Всемирного наследия UNESCO в последнее время пополняется неохотно (особенно если речь идет о материальных…
«Начальство делает вид, что нам платит, мы делаем вид, что работаем» — таков был ответ…
«Мы абсолютно не прячем то, что мы кого-то будем поддерживать. Это естественно. Если бы мы…
Наша национальная особенность согласования частных и коллективных (далее, государственных) интересов заключается в том, что при…
В прошлом году получили от экспорта продовольствия 8,3 миллиарда долларов, а для обеспечения этого показателя…
Суть рыночной экономики — в реализации личных интересов граждан, побочным результатом чего является рост общественного…