Для Польши и стран Балтии ситуация сейчас ухудшается

Руководитель Беларуси начал оправдываться за двухмесячные гарантии безопасности для Пригожина. Хотя всегда считает себя правым. Тогда в чем дело?

Поговорили с историком, политическим обозревателем Александром Фридманом.

– Лукашенко оправдывается по одной простой причине: эту тему – подняли, она все время присутствует в беларусских независимых СМИ, об этом говорят в Украине, об этом говорит российская либеральная пресса. Собственно, вот единственная причина оправданий. Ведь его ни в чем не обвиняют, на Западе не упоминают всуе в связи со смертью Пригожина. Это показывает: так называемые «беглые» или российские либералы, над которыми он издевается, за которыми, как он считает, никто не стоит, которые, по его словам, ни на что не влияют, дергают его настолько сильно, что перед «пустым местом» приходится оправдываться. Хотя  люди, уверенные в себе, так не делают.

– Лукашенко мимоходом высказался про будущее наемников в Беларуси. „Вагнер“ жил и будет жить в Беларуси…

– Я бы посмотрел на проблему немного глубже. С одной стороны, он полностью повторяет самую популярную версию в экспертном сообществе, о которой неоднократно и я говорил: полного вывода “Вагнера” с территории Беларуси быть не может, потому что для Лукашенко, а главным образом – для Путина это проигрышный политический шаг. Сейчас вывести “Вагнер” из Беларуси – значит, ослабить давление на границу и сделать подарок Варшаве, Вильнюсу и Риге. Если говорить языком Лукашенко – “прогнуться”. А такие как он, альфа-самцы в политике, не могут себе позволить такого. Поэтому слова о том, что часть “вагнеровцев” выведут из страны, а часть останется – прогнозируемый и ожидаемый сценарий.

Я думаю, что Лукашенко еще раз пытается показать себя хозяином положения, мол, этот вопрос в его компетенции. А на самом деле все связанное с “Вагнером” решает Кремль: как Москва скажет, так и будет.

Более того, я обратил внимание на еще один примечательный момент. Когда Лукашенко рассуждал по поводу так называемого покушения на Пригожина, которое планировалось: якобы он получил секретную информацию о готовящемся покушении и вызвал (не пригласил, не позвал – вызвал к себе!) российского посла. Всей лексикой в отношении “Вагнера”, в отношении России Лукашенко показывает, что никто им не заправляет, никто ему не указывает. Но в целом он себя такой риторикой выдает: происходи все так, как он говорит, у него бы не было потребности в такой лексике.

Я думаю, вопрос с “Вагнером” на данный момент решен следующим образом: энное количество боевиков останется на территории Беларуси – создавать напряженность на границе, но подчиняться Лукашенко они не будут. Хотя использовать для неких задач, например, обучать беларусских солдат, – вполне возможно. Так что «Вагнер» из Беларуси не исчезнет в ближайшее время.

– Кроме «Вагнера» в речи была упомянута и Польша – это не случайность?

– Лукашенко перебрал клубок тем, причем повторяя противоречивые вещи: то польские руководители у него безумцы, а теперь, оказывается, он считал их разумными людьми. Ему бы определиться уже. С одной стороны, мы никому не угрожаем, со всеми мы хотим дружить, и вообще Беларуси граница уже не нужна, граница нужна только Польше, Литве и Латвии. А с другой стороны он открыто намекает, что мигрантов как пускал, так и будет пускать. Весь набор старой риторики: примиренческие заявления разбавляются неприкрытыми угрозами.

Мне кажется, ситуация с границей принципиально не изменится. Думаю, прав Моравецкий, когда говорит: если «Вагнер» переходит под полный контроль российского государства, а Пригожина устраняют, то опасность на границе только возрастет, потому что произойдет полное подчинение «Вагнера» интересам Москвы. Пригожин все-таки вел и какую-то самостоятельную игру, ему всегда было важно не только выполнять приказы Кремля, но и искать свою выгоду. С Пригожиным теоретически можно было договориться, тем более, что в Бахмуте он готов был сдавать российские позиции за уступки. Об этом рассказывал Буданов, и я склонен ему верить.

В этом смысле Пригожин при всей своей проблематичности представлял меньшую опасность, чем кремлевское руководство. Так что для Польши и стран Балтии ситуация не меняется, возможно, даже ухудшается.

– Отразится ли на положении Лукашенко история с «Вагнером»?

-Думаю, никак. Вопросы с «Вагнером» – российские, что дальше делать, а чего нельзя делать – это будет решаться в Москве.

Но теперь очевидно: после смерти Пригожина педалирование темы спасения России от смуты утрачивает свою актуальность. В лукашенковском нарративе «смуты» его личные отношения с Пригожиным, его связь с Пригожиным играли очень важную роль. А поскольку тема после смерти Пригожина закрывается, то продолжать ее будет уже не с руки. Заявления, прозвучавшие 25 августа, – своего рода прощальная гастроль этой темы. Лукашенко попытался еще раз выехать на теперь уже мертвом Пригожине, снова к нему примазаться, повторив свою версию «смуты».